ВОСПОМИНАНИЯ ОБ АРКАДИИ АВЕРЧЕНКО

 

Дореволюционный период: 

И. К. Гаврилов, племянник писателя "Аркадия все очень любили..."

Е. Д. Зозуля, секретарь "Нового Сатирикона"  "Сатириконцы" 

Н. А. Тэффи Воспоминания об Аверченко

Н. А. Карпов "Болото" Серебряного века

Л. Борисов На приеме у господина Аверченко

Евгений Венский Об Аверченко - завсегдатае ресторана "Вена"

Лидия Лесная (Л. В. Шперлинг), поэтесса, секретарь "Нового Сатирикона" в 1917 г. Аверченко и Грин (Грин в "Новом Сатириконе")

Фрагмент письма Лидии Лесной Н. Н. Грин (около 1960 года):

Никого из «сатириконцев» сейчас в Л<енингра>де нет, а если бы и были, вряд ли они могли бы рассказать об Александре Степановиче. (Грине. - В.М.). При его замкнутом характере, молчаливом и нелюдимом, он почти ни с кем не входил в общение, кроме Аверченко, с которым он часто и даже душевно беседовал. Вспомнились мне два небольших эпизода, о которых расскажу. В этот день у Аверченко не было приемных часов, он зашел случайно. Я работала над правкой материала - делала корректуру, а Аверченко сидел у окна в своем «вольтеровском» кресле и о чем-то оживленно говорил с Грином, тоже случайно оказавшимся в редакционной. Он сидел в своем узком пальто с поднятым воротником, как обычно, и тихо, серьезно о чем-то говорил. Потом он попрощался и ушел. 

Аверченко подошел ко мне и, вынув из кармана крохотную свою записную книжечку, в которой у него были вписаны бисерным почерком темы фельетонов, рисунков, мыслей для «Почтового ящика», и заглянув туда, сказал:

- Замечательно. Знаете, в каждом из нас есть оригинальные черточки - у Горянского свое, у Агнивцева много всякого такого, у Вас, у меня, но если сложить все эти штришки вместе, - получится Грин. Я говорил с ним и записывал его словечки. И так вдохновился, что стихотворение написал! - Вы? Стихотворение?! — Да! Акростих! И он громко и неудержимо расхохотался, пенсне свалилось, он поймал его на лету. Вот послушайте: «Горят рубины и ниеры».

- Я слушаю. Дальше.
- Дальше нет, это все. Напишите столбиком. Я написала: Горят Рубины И Ниеры.
- Что получилось? - продолжая смеяться, спросил он.
- Если это акростих — получается «Грин». Но что такое «ниеры»?
- Не знаю, спросите у него, когда придет. А слово мое!

Прошло несколько дней, и Александр Степанович пришел, принес материал. Я рассказала ему, что сказал о нем Аверченко, показала «стихотворение». Он прочитал и... улыбнулся. Грин улыбнулся! Необыкновенный случай!

- Но что такое «ниеры»? Его лицо стало серьезным и он ответил спокойно и уверенно: "Вполне понятно". Все сидевшие у стола рассмеялись.
- Мы ломаем голову над этими ниерами, а Вам - «вполне понятно»!
- Конечно, это лучше, чем рубины.

И он ушел. С этого дня «ниеры» получили у нас право гражданства и стали ходовым словом.

- Аркадий Тимофеевич, - говорила я, - был Грин, принес ниеры.
- Отправьте в набор.

О словотворчестве Хлебникова Аркадий Тимофеевич тоже говорил, что это «ниеры». — Может быть, Грин понимает, что это, а я не понимаю.

Другой эпизод был трагический. Александр Степанович опять пришел в неприемный день.

- Аркадия Тимофеевича нет?
- Нет. Не знаю, будет ли он сегодня. Отчего Вы такой бледный? Вы больны?
- Нет. Голова трещит. Прощайте.
- До свиданья. Он ушел.

Часа через два появился Аверченко. Он торопливо вынул из кармана рукопись, сказал: «Отправьте в типографию», и собрался было уйти, как в комнату вошел бухгалтер.

- Аркадий Тимофеевич, был Грин. Он взял на складе пачку книг, потом пришел в бухгалтерию и сказал: «Вот я взял, мне надо, здесь на 27 рублей», повернулся и ушел.
- Что ж, - сказал Аверченко, - взял, значит ему надо. Спишите. И когда бухгалтер ушел, он тихо добавил, обращаясь ко мне:
- Надо как-нибудь вытащить его из этого заколдованного круга. Он только еще разворачивается. Интересный человек. Сегодня пообедает, а завтра?.. Если он придет, скажите: пусть зайдет в бухгалтерию, ему дадут аванс. Источник воспоминаний

 

 

 

Эмигрантский период: