ВИКТОРИЯ МИЛЕНКО:
«О КУПРИНЕ СВЫШЕ 30 ЛЕТ НЕ ВЫХОДИЛО МОНОГРАФИЙ»
Осенью этого года в серии «Жизнь замечательных людей» московского издательства «Молодая гвардия» увидит свет новая биография Александра Куприна, написанная севастопольским ученым Викторией Дмитриевной Миленко. Многие страницы книги будут посвящены крымским страницам жизни писателя: ялтинским, мисхорским, гурзуфским, балаклавским. В канун 146-летия Куприна, родившегося 26 августа (7 сентября по н.с.), мы беседуем с Викторией Дмитриевной.
- Куприна сложно отнести к малоизученным художникам. Это классик. Понадобился новый взгляд?
- На самом деле мы недостаточно знаем Куприна. Свыше 30 лет о нем не выходило монографий, то есть в нашем распоряжении до сих пор работы советского периода. Они специфичны. Советское литературоведение, немало сделавшее для изучения творчества и биографии писателя, имело целый ряд ограничений. Слишком много было идеологических табу, в которые Куприн с его метаниями и буйным темпераментом не вписывался. По политическим причинам многие его поступки и душевные порывы отсекались, порой неверно интерпретировались произведения. К примеру, все мы знаем раннюю купринскую повесть «Олеся». И экранизации ее любим, и одноименной композиции «Песняров» подпеваем. Но кто хоть раз задумался, почему появился такой сюжет – любовь рассказчика и внучки колдуньи в глухом лесу? Оказывается, в период создания повести Куприн «болел» романом норвежского писателя Кнута Гамсуна «Пан», подражал ему, но Гамсун в годы Второй мировой войны поддержал нацистов, и в СССР о нем не упоминали. Всерьез не занимались реминисценциями из Ницше и Киплинга. До сих пор не было осмыслено эмигрантское наследие писателя, значительная часть которого опубликована в России лишь в последнее десятилетие.
- То есть куприноведение в постсоветские годы не стояло на месте?
- Ни в коем случае. Особенно активно оно развивалось там, где писатель стал «гением места»: у него на родине, в Наровчате под Пензой, и в Гатчине, где он жил в 1911 – 1919 годах. Кстати, и у нас в Крыму за последние годы сделано немало. Мы же первыми в мире установили ему памятник в Балаклаве! В прошлом году наровчатцы нас догнали, создали целый мемориальный комплекс. Куприн очень любил Крым и многим был обязан нашей земле. Здесь он сумел стать «своим» в чеховской семье, благодаря чему во многом и сделал свою головокружительную карьеру в столице. Мне удалось установить его новые крымские адреса, в частности, впервые рассказать о том, где находилась мисхорская дача его первой жены. Именно там писатель встретил бродячих артистов с собакой, которых потом описал в известном рассказе «Белый пудель». О балаклавских приключениях Куприна мы также знаем далеко не все. Вот, например, мы всегда считали, что он приобрел в балке Кефало-Вриси крошечный участок земли. Между тем балаклавский друг писателя Евсей Аспиз утверждал, что участок был огромный: 4 десятины, т.е. свыше 4 гектаров. По большому счету мы до сих пор с трудом ориентируемся и в том, что произошло с писателем в Севастополе во время ноябрьских революционных событий 1905 года и за что именно он был выслан из города. Мне удалось внести некоторую ясность.
- И за что же?
- В книге все будет. Вообще в ней представлен новый взгляд на отношения писателя с социал-демократами. Это была целая авантюрная история, которая началась в 1902 году, когда Куприн попал под влияние Горького и начал работать над антиармейской повестью «Поединок», и закончилась уже в сталинские годы, когда писателя в результате целой спецоперации вернули из эмиграции в СССР. В этой истории были и его пламенные надежды, и разочарования, и громкие провокации, и встреча с Лениным в Кремле и многое другое. В канун столетия революционных событий 1917 года издательству «Молодая гвардия» показалось небезынтересным затронуть этот аспект.
- А по каким материалам Вы воссоздавали эмигрантские годы писателя?
- Сегодня это не так сложно, как раньше. Эмигрантская пресса доступна в Интернет. Но в книге будут и эксклюзивные материалы, публикующиеся впервые. Это и письма, и дневниковые записи, которые мне помогли разыскать коллеги из Праги, Парижа и Прованса. Кстати, я опровергаю мнение о том, что эмигрантские вещи Куприна слабее дореволюционных. Нисколько. К примеру, я считаю роман 1929 года «Колесо времени» гораздо большей удачей, нежели знаменитый рассказ 1911 года «Гранатовый браслет». Кстати, в «Колесе времени» писатель вновь вспоминал о Балаклаве и своем друге Коле Констанди. Во время работы над романом Куприн отдыхал в Провансе на пляже Ла Фавьер, где русские эмигранты создали целую «колонию». В основном это были те, кто до революции имел дачи в Крыму. Ностальгировали. Вообще я постаралась так подать материал, чтобы книга стала подарком памяти писателя от нынешних крымчан. Мы ему многим обязаны.
- Спасибо, Виктория Дмитриевна, ждем книгу. Каким в ней будет Куприн?
- Очень разным и двойственным. То «белым», то «черным». В нем были намешаны спокойная русская кровь отца и взрывная татарская кровь матери. Ему не было покоя.
Источник: "Литературная газета + Курьер культуры: Крым - Севастополь". 25 августа 2016 г. № 15-16(39-40). С. 1.
