Приветствую Вас Гость
Меню сайта
Родственники АверчСаша ЧерныйТелеспектакльС. Черный ЖитомирФильм об Аверченко |
© Миленко В. Д. «НЕЧТО ВРОДЕ ЛЕКЦИИ О ЮМОРЕ»: НЕИЗВЕСТНАЯ РУКОПИСЬ А.Т. АВЕРЧЕНКО Для цитирования: Миленко, В. Д. «Нечто вроде лекции о юморе»: неизвестная рукопись А. Т. Аверченко // Гуманитарная парадигма. 2018. № 4 (7). С. 48-64. ______________________________________________________________________________________________________________
Содержание рукописи представляет несомненную историко-литературную ценность. Авторское понимание закономерностей появления и причин популярности «Сатирикона», оценка им коллег-сатириконцев чрезвычайно важны для исследования этого феномена Серебряного века. Интересны также восхищённые, глубоко лирические отзывы Аверченко о творчестве А. П. Чехова и особенно Н. В. Гоголя, чьи книги писатель называет «русским Евангелием». Документ не датирован, однако атрибутировать его возможно. Историко-биографические детали указывают на 1920 год: Аверченко сетует на то, что книги сатириконцев не выходят уже два года. «Новый Сатирикон» был запрещён в июле 1918 года, вместе с ним приостановилась издательская деятельность одноимённого торгового дома.
К 1920 году в рукописи относится основной текст, написанный чёрными чернилами. Однако он имеет следы двойной авторской правки[3]: простым карандашом и синими чернилами. Первую, карандашную правку также относим к 1920 году: в одной из корректив автор сообщает, что находится в Севастополе. Вторая правка появилась не ранее конца августа-сентября 1921 года, так как содержит данные о расстреле Н. С. Гумилёва. Вероятнее всего, Аверченко планировал повторить лекцию в том же «Гнезде перелётных птиц», возрождённом в Константинополе. Точнее сказать не берёмся: данными о чтении этой лекции писателем в эмигрантские годы не располагаем. Рукопись печатается по автографу (Ф. 32. Оп. 2. Ед. хр. 17. Л. 1—20). В квадратных скобках приводится авторская правка: под цифрой 1 — карандашная, 2 — синими чернилами. В угловых скобках — конъектуры публикатора. Авторские подчёркивания, пунктуация и орфография сохранены.
А. Т. Аверченко Нечто вроде лекции О юморе
1[Я, господа, очень смущён, выступая в первый раз в жизни — с лекцией да ещё на такую тему — как юмор. Рассказывать мне об юморе это всё равно что любящему мужу разоблачать перед посторонними свою интимную жизнь с любимой женой]. Юмор — это дар Богов. Самое замечательное, что даром этим награждаются люди лишь со спокойной совестью и чистым сердцем… Чувство юмора никогда не может быть свойственно поджигателю или убийце — прикончившему даже самую небольшую семью… Из этого видно, что юмор — одно из самых положительных, одно из самых благородных свойств человека. Определить — что такое юмор? — чрезвычайно трудно. Сатира поддаётся определению гораздо легче, и нынче любой гимназист третьего класса так ловко и быстро отхватает вам точное определение сатиры, 2[будто опытный барабанщик вечернюю зорю! Вот какая простая штука — сатира!]. А юмор… чёрт его знает, что оно такое!.. Будь он ещё полезен, а то ведь одно из главных свойств юмора — именно его беспредметность, его бесполезность, бесцельность, ненужность… А, впрочем, он, может быть, потому так и прекрасен, так и нравится людям, что из него шубы не сошьёшь и супу не сваришь. Так же бесполезен, и душистый цветок в хрустальной вазе, так же бесполезен и бриллиант, сверкающий в мочке уха красавицы — почему же и то и другое так восхищает нас? Юмор душист, как цветок, и сверкающ, как бриллиант… Он ласкает слух, как хорошая игра на скрипке и поднимает настроение, подобно эфиру или кокаину, но безо всяких дурных после – Позвольте, — возразите вы. — Что вы там расхваливаете юмор, как цыган лошадь?! Вы лучше определите нам — что такое юмор?
Аркадий Аверченко эпохи севастопольского "Гнезда перелетных птиц". Весна-лето 1920 г.
Что такое юмор?.. Юмор — это <прежде всего> неожиданность! Гм!.. Вот, например, тёмной безлунной ночью вы идёте по гладкой дороге и — вдруг!! Сваливаетесь неожиданно в вырытую кем-то глубокую яму. Это — неожиданность. Но есть ли в этом юмор?.. Не думаю. Значит, юмор — не только неожиданность… Точнее, юмор можно определить так: приятная неожиданность. Скажем, вот: дядя перед смертью составляет в вашу пользу духовное завещание. Для вас это приятная неожиданность, а для него?.. Не думаю. Это не юмор, когда одному хорошо только потому, что другой должен протянуть ноги… Приятная неожиданность для одного — неприятная ожиданность для другого. Тогда определим юмор так: юмором называется приятная неожиданность, от которой всем хорошо и которая вызывает смех… Здесь — 12 слов. Если кто-нибудь управится с этим определением в пяти-шести словах — поздравляю его!.. Пожалуйста! *** К пониманию юмора нужен известный вкус, склонность — более того талант. Это также от Бога, как хороший слух… 2[Все животные не понимают юмора и только два сорта умнейших из них: слон и соб.<ака> иногда улыбаются]. Мне приходилось сталкиваться с людьми, в которых человеческого было только анатомическое строение тела и членораздельная речь. В остальном же — это были не люди, потому что они не понимали юмора… Один такой 2[не пох.<ожий> ни на сл.<она> ни на с.<обаку>] просил меня: – Расскажите что-нибудь смешное! Говорят — вы мастер на это[i]. – Извольте. На берегу реки стоит человек с удочкой в руке… Вдруг подбегает сторож… «Эй! — кричит сторож. — Разве ты не знаешь, что тут нельзя удить рыбу?». Незнакомец поднял голову и, сплюнув в сторону, ответил очень хладнокровно: «Я и не ужу рыбу!». — «А что ж ты 2[тут] делаешь?». — «Учу червячка плавать…». Кончив эту маленькую историю, я надеялся хоть на какой-нибудь знак внимания со стороны слушателя… Вместо этого, он поднял на меня вялые, сонные глаза и спросил: – Ну?.. – Что «ну»? – Что ж ему сторож 2[после этого] сделал? – (Вздох) Ничего!! – Неужели, он, действительно, учил червяка плавать? – Нет!! Он удил рыбу. – Я тоже так думаю. А сторож, по-моему, дурак… Раз человек стоит с удочкой в руке — какие могут быть отговорки? Взял бы за шиворот да и отвёл в участок. (Пауза). Что ж он, всё-таки, много рыбы наловил? – А чёрт его знает! – Да… Грустно, грустно… Это где было-то? На какой реке? – На Днепре!!! – А разве там, серьёзно, нельзя ловить рыбу? 2[Грустно, грустно… Вообще, знаете, нужно много терпения, чтобы удить рыбу. (Во всяком случае меньше терпения, чем с тобой, дураком, разгов.<аривать>, — подумал я]. Этот же господин показывал однажды своей жене только что купленные им дрянные карманные часы. – Знаешь что? — иронически сказала жена. — Приделай к этим часам ручку… – Зачем? – И выбрось их. – Почему? Я их лучше кому-нибудь продам. А зачем ты говоришь, чтобы ручку приделать? – Чтоб удобнее было выбросить… – Да для чего же ручка, всё-таки? Что ж, если бы я, действительно, захотел их выбросить — разве без ручки нельзя этого сделать?.. – Ну, поехал!.. – Да, действительно… Стоит ли стараться, приделывать ручку — и для чего? Только для того, чтобы выбросить. Вот она, ваша женская логика! И он же ещё, этот каналья, этот мешок с отрубями — сожалительно покачал головой по адресу жены и, мне кажется, даже в этот момент втайне немного презирал её! Правда, она тоже не осталась в долгу — в том же месяце изменила ему! Вот, господа, как ужасно не иметь чувства юмора! Кстати, могу категорически удостоверить, что теперешний глава Советской России — Владимир Ильич Ленин — совершенно не понимает, что такое юмор и почему люди, вообще, смеются!.. Это один из самых сухих, педантичных и угрюмо-мрачных людей, которых мне приходилось когда-либо встречать[ii]. Например, мой журнал «Сатирикон» он закрыл[iii] не потому, что там печатались против него насмешливые и жестокие выпады, а, как он сам говорил: «За полной бесполезностью этого журнала». Если бы изо всех номеров «Сатирикона» можно было свить верёвку и повесить на ней хоть одного контрреволюционера, я уверен, что «Сатирикон» был бы Лениным признан, как учреждение, самое полезное для блага 2[планетарной] революции!.. А у других людей, наоборот, чувство юмора не только проявляется часто, но проявляется даже в самые неподходящие моменты. В особенности, этим свойством страдает ваш покорнейший слуга… Вот вам иллюстрация: Несколько лет тому назад один приятель учил меня ездить на своём велосипеде. Усадив, он бережно поддерживал меня за талию, но я, будучи по природе полон отваги и предприимчивости, вырвался от него, пролетел 2[как стрела, как] птица, шагов пятьдесят и, налетев на куст, росший у края оврага — вместе с машиной покатился вниз по крутому откосу. Лежу, разбитый вдребезги, а сверху вижу склонённую фигуру моего обеспокоенного, испуганного приятеля. Вам, впрочем, известно, что для настоящего 2[спортсмена-] велосипедиста самое ценное — не целость жизни друга, а целость велосипеда, а в велосипеде самое ценное и хрупкое — рама. Итак, склонившись над пропастью, приятель мой трепетным, замирающим голосом спрашивает: – Рама-то… Рама цела? И пролепетал я снизу, сплёвывая кровь из разбитой губы: – Рама цела. Портрет вдребезги. *** Существует определённая скала юмора от самого тонкого, благоуханного, до грубого, примитивного и жёсткого, как кожа старого носорога. Самый примитивный, дикариный юмор, это юмор кинематографический… Вспомните, сколько лет подряд кинематографщики кормили нас такими тонкими штучками: идёт баба с корзинкой яиц, на неё налетает близорукий господин, сбивает с ног. На эту кучу набегает и спотыкается старая дама, воскресный охотник, 2[рыболов], и мальчишка из булочной с пирожными. И все начинают гнаться за близоруким господином. Он лезет через забор — все лезут через забор, он вскакивает в трамвай — все вскакивают в трамвай, он бросается в реку, все бросаются в реку… Поймав — бьют его! Поистине — вот самый типичный юмор для дураков! Сотни тысяч метров изводились на то, что изображался солдат, попавший в барабан (?) и застрявший там… Хороший тон кинематографа требовал, чтобы барабанщик бил того солдата по голове палками. Или показывали свадебный обед, участникам которого шутник насыпает за ворот «порошок для чесания». В другом месте, молодой господин, объясняясь в любви невесте, вдруг начинал, бегая по комнате, ловить 2[укусившую его блоху] для каковой цели раздевался догола!.. Или пьяного человека зашили, по ошибке (хороша ошибка?..) в матрац — и вот по улице катится живой матрац, наталкиваясь на прохожих. Как в старом романе, где конец, обязательно — брак, так в кинемо-юмореске в конце — шутника бьют… Недалеко от кинематографа ушёл юмор французского фарса. Элементы его: блудливый старый дядюшка, 2[дама полусвета][i], бонвиван племянник, добродетельная дочь дядюшки, комическая старуха жена, в третьем акте — полицейский комиссариат. Начинается тем, что дядюшка приезжает из провинции к племяннику, тот в растерянности выдаёт присутствующую 2[в его квартире даму ½ света] за свою жену, после чего дядюшка убегает в шантан… Второй акт — комната 2[дамы полусвета], кровать. Все — дядюшка, племянник, дочь дядюшки, неизвестный старик 2[и дама полусвета] — раздеваются до белья и ложатся — кто на кровать, кто под кровать. Прибегает старая жена дядюшки — бьёт кое-кого по физиономии, кое-кого — целует. Третий акт — в участке, где разобрав всё дело, французский околоточный женит племянника на дочери дядюшки, и все пляшут канкан… Дочь — с племянником, дядя — 2[с дамой полусвета], тётя — с околоточным. Невзыскательные зрители хватаются за животики — отчасти от смеха, отчасти из опасения, не срезал ли 2[весёлый] сосед по креслу золотые часы?.. [i] Здесь и ниже «дама полусвета» заменяет вычеркнутое «кокотка». [i] Аверченко варьирует ситуацию, намеченную в его рассказе «Юмор для дураков» (1913). [ii] О личной встрече писателя с В. И. Лениным ничего не известно. Об их заочной полемике см.: Хлебина, А. Е., Миленко В. Д. Беженские и эмигрантские годы Аркадия Аверченко (1918–1925). М.: Дмитрий Сечин, 2013. С. 301–306. [iii] Журнал «Новый Сатирикон» был закрыт 18 июля 1918 г. (см.: Аверченко Аркадий. Безглазое, безротое лицо // Юг России. 1920. 21 июля (3 августа)). [1] 16 мая 1920 г. севастопольская газета «Юг России» (№ 39 (232)) сообщила, что лекция Аверченко о юморе прошла с успехом, и автор прочтёт следующую — «О Турции, с иллюстрациями». [2] Театр был открыт Аркадием Аверченко в апреле 1920 года в подвале дома по ул. Екатерининской, 8 (сегодня ул. Ленина, 4). [3] Правку теми же чёрными чернилами считаем частью основного, первоначального текста.
|
 |
В личном фонде А. Т. Аверченко в Российском государственном архиве литературы и искусства хранится автограф, озаглавленный «Нечто вроде лекции о юморе». В этом документе писатель рассуждает о природе юмора, чувстве юмора и его национальном своеобразии, бедности русской смеховой литературы до появления журналов «Сатирикон» и «Новый Сатирикон», скорбит о гибели юмора после Октября. Последнее обстоятельство объясняет включение рукописи в опись № 2, в число антисоветских произведений Аверченко, находившихся на спецхранении до 1996 года.
Весь 1920 год, до эвакуации 13 ноября вместе с Русской армией генерала П. Н. Врангеля, писатель прожил в родном Севастополе. Именно в севастопольской прессе обнаруживаются данные о лекции. В 107 номере газеты «Вечернее слово» за 6 мая 1920 года был помещён анонс мероприятия в театре «Гнездо перелётных птиц»: «Сегодня 6 мая состоится единственная исключительная коллективная лекция о юморе Арк. Аверченко с иллюстрациями, читают и иллюстрируют: Л. В. Мансветова, А. А. Волошин, Арк. Аверченко, В. А. Рославлева, К. А. Сибирякова и С. С. Шатов»
дствий, безо всякого осадка…